– Поздно тебя убивать, – буркнул дедушка, не пытаясь, впрочем, вырываться. – Лику ты уже подставил.

– Не понял. – Санёк отпустил дедушку, почуяв, что товарищ наблюдатель говорит правду. – Почему это я её подставил?

– Потому что дурак сопливый, – проворчал Головачёв, поправляя пиджак и махнув сопровождающим: всё норм. – Сказал же ей держаться от тебя подальше.

– С чего бы?

– Ты – химера! – рявкнул, оборачиваясь, дедушка.

Рявкул, впрочем, негромко. Помнил, что за дверью раненая внучка спит.

– И что с того?

– А то, что ты как целеуказатель для ракеты! Будто не знаешь? Оставь в покое мою внучку! Мало тебе девок в Игре?

– А вот это – не ваше, блин, дело! – заявил Санёк. – И не надо тут мне указывать! Вы – наблюдатель, вот и наблюдайте! А ещё вот что мне интересно: откуда у вас все эти игровые штучки? Другим нельзя, а вам можно?

– А нам – можно! – отрезал дедушка. – Убирайся отсюда и чтобы к Лике на пушечный выстрел…

Санёк рассмеялся. Он вдруг успокоился. Потому что картинка наконец-то сложилась. Да, они в миру. Но если кто-то, в данном случае вот этот игрок второго уровня, притащил сюда часть Игры, это означает что? Только то, что Игра здесь. И все правила Игры тоже. Совсем нетрудно представить, что это всего лишь ещё одна игровая зона.

– Да пошёл ты, Вова Спутник, туда, откуда родился! – предложил Санёк. – Да побыстрее, пока я добрый. Ты, – он глянул на одного из бойцов. – Руку наружу! Отрежу так, что обратно не пришьют!

Боец зыркнул на дедушку, но тот покачал головой:

– Не надо. Он же псих!

– Я, Вова, не просто псих, – усмехнулся Санёк. – Я псих, на глазах у которого четвёрка каких-то придурков пыталась убить твою внучку! Не меня, Вова! Её!

– Чё ты гонишь! – злобно прошипел дедушка.

О как! Зацепил. Прям толстая рожа банкира Гучко проступила в благородных чертах регионального наблюдателя.

– Не ори. Фотка у них не моя была. Ликина. Не веришь? Вижу, не веришь. Так сбегай к полицаям. Они тебе покажут.

Дедушка зыркнул на Санька, как кислотой плеснул. Цапнул телефон и быстро-быстро заговорил по-французски.

Санёк опять не успевал. Ловил отдельные слова, но общий смысл вроде угадал. Дедушка просил помощи.

Выговорился. Спрятал телефон. Скомандовал бойцам:

– Оставайтесь тут. Проверять всех, включая персонал. Сейчас сюда местный детектив подтянется. Но старший не он, а ты, Гоша! – сказал Головачёв бойцу, который не желал вынуть руку из кармана. – А ты, – наблюдатель повернулся к Саньку, – слова правильные подбирай. Я тебя старше в три раза.

«Да хоть в триста», – подумал Санёк, но промолчал.

– Ты обедал? – вполне миролюбиво поинтересовался дедушка.

– Да. К чему вопрос?

– К тому, что у таких, как ты, на уме только жратва и секс.

– Не только, – Санёк постарался ухмыльнуться попротивнее. Нож в его руке закрутился как живой. Будто ладонь была магнитом, к которой прилипала рукоять.

Боец Гоша снова напрягся. Догадливый.

– Вот и хорошо, – буркнул дедушка. – Тогда иди в палату и сиди, пока я не вернусь.

И пошёл по коридору к сверкающим стёклами и чистотой дверям.

Если он надеялся, что Санёк из чувства противоречия поступит наоборот, то ошибся.

Дедушка вернулся раньше, чем проснулась Лика.

Не один. С антрацитово-чёрным мужиком громадного роста и очень специфическими глазами – с вертикальным зрачком. Такие же зрачки были у странной, похожей на обезьянку зверушки с глазами-плошками, умостившейся у великана на запястье.

«Региональный наблюдатель. Третий уровень», – сообщила Саньку Игра.

Но имя-фамилия-прозвище игрока остались Саньку неведомы, поскольку набраны были не привычными буковками, а каким-то загадочным текстом-орнаментом. И зверушка странная. Может, тоже химера?

Сам же местный наблюдатель представился просто:

– Ади. Полчаса как прилетел. Рассказывай! – потребовал он по-английски.

– О чём? – не слишком дружелюбно поинтересовался Санёк.

– Я же говорил! – вмешался дедушка. – Наглый мальчишка! Только убивать и умеет.

Чёрный оскалился. Клычки его оказались подлиннее остальных зубов и заточены под хищника. Отменная улыбка. Куда лучше, чем у мастера войны Металла. Санёк бы сам от такой не отказался. Ему вспомнился рыжий бог из Игры. Тот улыбался похоже.

Но этот – точно не бог. Третий уровень – это серьёзно, но… не бог, однозначно.

– Умею, – сказал он по-английски. – Убивать. А ты, старик, ты умеешь?

Ади захохотал. К удивлению Санька, к нему присоединился и дедушка.

– Ага, смешно, – кивнул Санёк. – Он промахнулся в меня из шаромёта. Представляешь, Ади? Промазать из шаромёта с четырех метров! Это надо уметь!

– Это был не шаромёт, – уточнил дедушка и продолжил по-русски, – а у тебя запрещённый артефакт. И не дерзи мне, мальчишка!

Ну надо же! «Не дерзи!»

– Друзья! Если вы друг друга так не любите, то можете зайти в Игру и подуэлить! – вмешался Ади. – Хотите?

Санёк кивнул не раздумывая. Ну да, именно этого он и хочет. Разобраться с дедушкой раз и навсегда.

И дедушка тоже кивнул. И тоже не раздумывая. Надо же. Какое совпадение!

– Мой самолёт доставит вас к точке входа через два часа, – пробасил чёрный великан. – Но сначала, друг Алекс, расскажи, что было. Если на моей территории кто-то из мирских пытался убить игрока, я должен этого игрока опросить. И доложить координатору. Не откажи в любезности!

Что ж, когда вежливо просят, почему бы и не помочь:

– Их было четверо…

– Стоп! – поднял руку Ади. – Полицейскую версию я знаю. И знаю, что убил их ты. До них мне как до крысиной кучки. Они не игроки. Ничего не стоят. Но тот, кто их направил, возможно, игрок.

– То есть про фото моей девушки…

Региональный наблюдатель Владимир Головачёв по прозвищу Спутник буркнул что-то недоброе, но Саньку до его мнения было как до шакальей кучки, как образно выразился Ади.

– Фото моей девушки, которое нашла полиция, о нём ты тоже знаешь?

– Само собой, белый мальчик с чёрной химерой, – вновь показал зубы Ади. – Но она тоже ничего не значит. Она не игрок. Искали тебя.

– Моих фото тоже полно в интернете.

Чёрный великан заржал. Искренне. Так, наверное, смеялась бы пьяная лошадь.

– Ты уже больше года химерой играешь, белый мальчик. Ты себя в зеркале давно видел? Думаешь, по твоему фото в «Фейсбуке» тебя можно узнать? – и внезапно перестал улыбаться. Вернее, превратил улыбку в угрожающий оскал: – Я повторю, а ты слушай. Девушка ничего не значит. Она не игрок.